Антон, расскажите – как это произошло?
Наша команда работала с крупным строительным предприятием, инициировав и сопровождая банкротство его кредитора. Мы выяснили: у фирмы-должника отсутствуют какие-либо активы, но до поры до времени они существовали, и к их исчезновению привели действия бывших руководителей. Мы смогли собрать мощную доказательную базу и обосновать в Арбитражном суде г. Санкт-Петербурга их ответственность по долгам обанкротившейся фирмы. Решение суда не позволило экс-менеджерам уйти от ответственности, и теперь они обязаны вернуть более 22 миллионов рублей. Это было одно из первых решений в России, связанных с ответственностью управленцев по долгам компании.
Именно поэтому существует мнение, что долги моей компании – не мои долги?
Отчасти да. С одной стороны, законодательство разделяет компанию как самостоятельное лицо и меня как ее владельца (руководителя). Уже давно существует понятие субсидиарной ответственности – дополнительной ответственности перед кредиторами, когда предприятие объявляется банкротом. Возлагается на обязанных лиц – тех, кто может действовать в интересах компании, давая обязательные для исполнения указания. Законодательство в данной области полно нюансов – ими и пользуются. А увидеть и доказать четкую взаимосвязь между действиями менеджеров и возникшими долгами – это сложная, долгая и кропотливая работа.
С другой стороны, юридическая практика становится все более обширной и постоянно совершенствуется – сейчас не только профессиональные юристы, но и контролирующие органы работают эффективно. Поэтому поверьте – при должном усердии привлечь управленцев к ответственности возможно! Наш пример – тому подтверждение, и он не единичен.
А кто и в каких случаях может привлечь руководителя или собственника к ответственности?
Подать исковое заявление может арбитражный управляющий, назначенный судом для проведения банкротства, – ведь он должен рассчитаться с долгами. Недобросовестных топ-менеджеров привлекают к ответственности кредиторы предприятия или собственники, а иногда бывает еще интереснее. Мы работали с фирмой, где один из собственников, являясь одновременно директором, совершил сделку, в результате которой из компании были выведены все основные средства – 80 единиц спецтехники. Возвращая эти активы, мы действовали по заданию других собственников.
Что касается оснований субсидиарной ответственности, их два. Первый – ответственность за ненадлежащее ведение и хранение документов, искажение данных, уклонение от передачи документов соответствующим органам. Второй – доведение организации до банкротства, то есть ответственность за действия и решения, которые привели организацию к банкротству.
Наиболее отработан на практике первый вид привлечения к ответственности. Здесь собственникам боятся нечего – он касается только руководителей. Зато второй вид ответственности касается всех, кто имеет право давать обязательные для исполнения указания. Такую ответственность сложно доказать, но как я уже говорил – возможно. Именно с такими сложными вопросами нам и нравится работать.
Уже несколько лет мы видим – к ответственности привлекается не только текущий руководитель компании, но и его предшественник. Поэтому на наших семинарах мы всегда озвучиваем следующее: невозможно избежать ответственности перед кредиторами, назначив после себя номинального директора. Это же касается и искажения, уничтожения документации, и создания фирм-однодневок. Да, об этом часто говорят как об универсальных «средствах», но исходя из своего профессионального опыта – пробовать я бы не советовал никому.
Вы описываете одну сторону медали, но ведь есть и другая. Каким образом руководители или собственники компании могут обезопасить себя?
Верно подмечено – мы в своей работе видим две стороны медали. Например, если вас как управленца привлекают к ответственности, нужно понять – истцы придут в суд не с пустыми руками. Они должны доказать, что вы имели право давать указания, которые привели к банкротству фирмы; предоставить факты таких распоряжений. Они обязаны показать, как банкротство связано именно с вашими действиями. Вам, соответственно, придется доказать обратное. А именно – что ваша деятельность в рамках предприятия была добросовестной и разумной, а ваши указания и распоряжения были направлены на пользу компании. Вот на это и нужно ориентироваться.
Звучит слишком просто. Другой вопрос – какова вероятность благополучного исхода дела?
Знаете, говорят – дьявол в деталях. И это так. Порой над одним делом у нас работают более 10 специалистов, в судах разного уровня и на разных территориях. Есть дела, которые длятся не один год – ведь речь идет о серьезных суммах, доказательстве причинно-следственных связей, множестве юридических действий. Тем не менее, мы добиваемся нужного результата.
Приведу пример. В Тюменском арбитражном суде рассматривалось заявление назначенного при банкротстве арбитражного управляющего: он привлекал к ответственности руководителя, который не передал ему документы организации. Однако, на то существовала объективная причина: собственник офиса, где они хранились, закрыл доступ топ-менеджера в арендованные помещения, сделав невозможным сам факт получения документов. Нам удалось обосновать невиновность руководителя, и когда доказательства набрали критическую массу, арбитражному управляющему было отказано в удовлетворении иска. Кстати, сумма была существенной – почти 400 миллионов рублей. Такое решение суда стало результатом тщательного сбора информации и глубокой ее проработки.
В последней редакции закона о банкротстве предусмотрена презумпция виновности руководителя: если он довел предприятие до банкротства, то априори виноват. Но – может доказать обратное! У нас есть и общая статистика по выигранным нами делам – более 90%. Но я бы не стал обобщать – в каждом случае, связанном с субсидиарной ответственностью, нужно сначала внимательно разбираться.
Как, на ваш взгляд, будет развиваться дальше вопрос, связанный с ответственностью менеджеров и владельцев компаний по их долгам?
Отвечу вам двумя постулатами римского права: «Право есть господство того, что является правильным» и «Закон суров, но это закон». Законодатель все больше настаивает на необходимости и неотвратимости ответственности, поэтому если вина есть, то она будет доказана. Вот по этому пути мы и движемся.
Антон Воронцов, специально для журнала «Тюмень» (TMN), №14